— За 9 месяцев 2025 года в Украине налоговые поступления выросли почти на четверть. Как сейчас коррелируется динамика поступлений в бюджет с динамикой финпоказателей крупного бизнеса. Выросла ли налоговая нагрузка на компанию в этом году?
— Динамика финансовых показателей нашей Группы точно не положительная. Главным образом в результате остановки работы производственных мощностей в Покровске, что как раз совпала с началом этого года. Рост налоговых поступлений не связан с тем, что крупному бизнесу стало легче или с тем, что происходит экономический рост.
Не могу говорить обо всех, но в нашем случае налоговые поступления растут из-за принятых в конце прошлого года изменений в законодательстве: увеличения ставки военного сбора с 1,5% до 5%, а также ежегодной индексации ресурсных налогов, платы за землю и т. д.
— По вашему мнению, какие шаги должно сделать государство, чтобы улучшить условия для крупного бизнеса, чтобы даже несмотря на войну остановить падение и обеспечить рост?
— Ключевое — это выживание и ситуация с безопасностью. Здесь важны стратегические решения, которые позволят восстановить производство или вести бизнес-процессы не хуже: сохранять рабочие места, не терять персонал.
Поэтому самое главное — это точно безопасность. Не только физическая, но и инвестиционная. Мы видим определенную обеспокоенность инвесторов и их нежелание из-за войны инвестировать в украинские проекты. Поэтому Украине нужны гарантии безопасности инвестиций, чтобы восстановить доверие инвесторов и привлекать капитал. Для государства крупный бизнес должен быть приоритетным направлением политики безопасности, поскольку именно крупный бизнес создает основу для развития малых и средних предприятий и сильной экономики.
Нам нужна целостная экосистема, которая будет воспринимать горно-металлургическую отрасль не только как источник сырья, но и как базу для производства и дальнейшего инвестирования, и для дальнейших переделов, и для создания конкурентных продуктов.
Должна быть прогнозируемая тарифная политика государственных монополий, а также прогнозируемая инвестиционно-привлекательная налоговая политика. Бизнес также ожидает от государства отстаивания интересов на внешних рынках и защиты внутренних производителей. Эту защиту не нужно воспринимать как политику льгот, это должно быть правильное использование возможностей международного законодательства в связи с войной.
Кроме того, бизнес нуждается и в ресурсах внутри страны. Особенно существенная проблема для нас — это нехватка кадров. Это касается не только квалифицированного персонала, но и обычных работников, потому что сейчас на предприятиях дефицит достигает 20%. Это объективно понятно — мобилизация, миграция населения, ухудшение ситуации именно с квалифицированными кадрами. Но здесь точно нужна помощь государства. Со своей стороны мы максимально способствуем интеграции мобилизованных работников и считаем, что также можем рассчитывать на поддержку.
— В 2024 году Группа Метинвест уплатила в бюджеты всех уровней в Украине 19,8 млрд грн налогов и сборов, что на 36% больше, чем в 2023 году. Каковы ваши прогнозы на 2025 год?
— Мы вынужденно остановили работу важного для Группы бизнеса в начале этого года. Поэтому мы не ожидаем увеличения, однако уже за 8 месяцев текущего года уплатили более 12 миллиардов гривен, несмотря на остановку предприятий Покровской площадки. Пока прогнозирую, что мы останемся на уровне 2024 года. Но впереди еще целый квартал, и в последнее время ситуация не очень благоприятная.
— Сейчас экспорт — ключевой источник формирования доходов крупного бизнеса. Вы, как металлургическая компания, стали крупнейшим экспортером по итогам 2024 года. По последним данным профильной ассоциации «Укрметалллургпром», в отрасли фиксируется сокращение экспорта металлопроката и полуфабрикатов, а также снижение экспорта железной руды. Есть ли сейчас у власти финансовые инструменты для того, чтобы остановить проседание экспорта или даже стимулировать рост?
— Для нас максимально важен доступ к рынкам, особенно ЕС, как ближайшему к нам. Это вопрос выживания отрасли. Но несмотря на очень большое количество санкционных пакетов, на рынке ЕС мы до сих пор соревнуемся с российскими производителями. В санкциях есть определенные исключения, которые позволяют им и дальше поставлять сталь в Европу. И полученные ими доходы финансируют войну в Украине. Это значит, что ради собственной безопасности Украина должна поощрять партнеров к усилению санкционного режима.
— А что насчет финансовых инструментов?
— У Метинвеста есть доступ к международным рынкам финансирования. Но внутренние покупатели нашей стали — сегмент среднего бизнеса — нуждаются в поддержке и возможностях финансирования. Без этого им будет трудно сбывать свою продукцию.
— Как на деятельность вашей компании влияют тарифы государственных монополий? Как вы считаете, какой может быть разумный компромисс между естественными монополиями и их клиентами в бизнес-сегменте?
— Высокие тарифы — это системная проблема. Частные компании не должны компенсировать неэффективность государственных предприятий, это неправильно. «Укрзализныця» несет убытки от пассажирских перевозок. Но пассажирские перевозки — это социальная функция, и не нужно перекладывать эти убытки на грузовые перевозки.
В развитых странах такие услуги финансируются через публичные сервисные обязательства: если государство заказывает, оно платит. Также в приоритете государственных монополий должен быть фокус на эффективность процессов и затрат. Частный бизнес, когда есть убыток, анализирует затраты, оптимизирует персонал или повышает эффективность бизнес-процессов. Государственные компании в этом вопросе достаточно инертны и этим не занимаются.
Для нас повышение тарифов несет очень негативные последствия. Например, Ингулецкий ГОК не работает из-за высоких тарифов на электроэнергию. Каждый последующий рост цен и тарифов — это риск остановки других предприятий или потеря рынка сбыта. В результате — сокращение производства и уменьшение налоговых поступлений. Это очень негативно для экономики государства в целом.
— В энергетике есть ряд объективных обстоятельств, почему им тяжело и почему они требуют повышения тарифа...
— Я понимаю, почему им тяжело — их каждый день обстреливают. Но в любом случае к этому нужно подходить достаточно сбалансированно. Если есть рыночная обоснованность тарифов, то это рыночная обоснованность. Если же нужно восстанавливать активы после обстрелов или компенсировать ущерб социальных функций, то частный бизнес не должен за это отвечать. Это должно финансироваться за счет перераспределения бюджета.
— В декабре 2023 года правительство одобрило Национальную стратегию доходов Украины на 2024–2030 годы. Ваши коллеги по отрасли говорят, что в рамках этой стратегии украинские налоговые органы фактически приостановили возмещение НДС, что привело к сокращению бизнеса, снижению поступлений в бюджет. Как у вас с этим? Видите ли вы механизмы, которые здесь помогут уравновесить интересы государства и бизнеса?
— Мне кажется, что эти проблемы с возмещением НДС не очень связаны с принятием Национальной стратегии доходов. Автоматизированные механизмы возмещения НДС существуют достаточно давно и хорошо настроены. Это все также хорошо прописано на уровне государства. Впрочем, НДС — это объект повышенного внимания, иногда там используется, по нашему мнению, непонятное ручное управление. Мы уверены, что государство должно уделить этому внимание и соблюдать соответствующие законодательные нормы.
— А в чем именно там проблемы?
— Когда есть крупное экспортирующее предприятие, и оно же конечный получатель возмещения НДС, государство может не отдавать какую-то сумму, чтобы сбалансировать сальдо. Хотя у государства есть мощный инструментарий, показывающий, какие предприятия в зоне риска и кто может уклоняться от уплаты налогов из-за «серых схем», таких мелких предприятий очень много. А у государства, вероятно, нет ресурса этим заниматься и проще свести баланс на 10 крупных экспортерах.
— Недавно Метинвест заявил о возобновлении крупных инвестиций в Украину, в частности, уже в 2025 году в планах инвестировать 330 млн долларов. Какие финансовые инструменты вы при этом привлекаете? Есть ли планы по объемам инвестиций на 2026 год?
— За 6 месяцев 2025 года мы уже инвестировали около 90 млн долларов во все предприятия Группы. У нас инвестиции направляются как на предприятия в Украине, так и за ее пределами.
В этом году важным для нас проектом стало строительство установки по сгущению отходов обогащения. На Северном ГОКе мы привлекли кредитную линию при поддержке финского экспертно-кредитного агентства Finnvera на покупку оборудования у производителя Metso Finland и при содействии Deutsche Bank на сумму около 23,6 млн евро.
Но мы инвестируем не только в украинскую часть бизнеса. Наш приоритетный уже стартовавший проект — это строительство завода по производству зеленой стали в Италии с ожидаемой мощностью 2,7 млн тонн металлопродукции в год. В будущем ожидается, что он будет работать на украинском сырье, в том числе железорудном, и станет стальным мостом между Украиной и Европейским Союзом. Проект будет финансироваться через привлечение проектного финансирования, итальянских государственных финансовых учреждений и международных финансово-кредитных учреждений.
— Насколько сложно общаться с зарубежными финансовыми институтами при финансировании проектов в Украине? Кроме того, что у них достаточно жесткие степени проверки, а у нас война, что является дополнительным риском для кредиторов. Как вы с ними общаетесь?
— Экспортно-кредитные агентства — государственные учреждения стран, которые как раз для финансовых институтов гарантируют покрытие рисков. В целом многие экспортно-кредитные агентства европейских стран гарантируют защиту от рисков в Украине. Я уже упоминала о финском ЭКА Finnvera. Также знаю, что некоторые проекты в этом году запустили с привлечением украинского бизнеса и датского экспортного агентства.
— Вы упомянули о регулировании НБУ, поэтому я не могу не спросить. У вас есть еврооблигации со сроком погашения, в том числе в следующем году. Не ждете ли проблем по этому поводу в следующем году именно из-за регулирования?
— Мы надеемся на дальнейшую либерализацию валютных ограничений. Да, действительно, НБУ это делает, но очень осторожными шагами. Нам бы хотелось, чтобы они это делали быстрее, потому что есть выплаты, о которых вы упомянули. Раньше, например, наша материнская компания из Нидерландов кредитовала наши предприятия в Украине под инвестиции. Разрешения возвращать такие кредиты до сих пор нет, хотя это достаточно прозрачно.
— С 1 января 2026 года один из ключевых вызовов для отрасли —введение механизма CBAM на важном для украинской металлургии рынке ЕС. Как изменится финансовая нагрузка на экспорт вашей продукции? Есть ли финансовые возможности снизить риск падения конкурентоспособности вашей продукции в результате работы этого механизма?
— Этот механизм точно приведет к введению дополнительных сборов на украинскую сталь, потому что Украина не является членом ЕС. Цифры нам пока неизвестны, но это будут дополнительные расходы, потому что покупатели нашей стали в ЕС вряд ли захотят взять это подорожание на себя.
Сейчас украинское правительство вместе с бизнес-сообществом работает над отсрочкой CBAM для Украины. Есть объективные законодательные статьи, которые могут дать Украине отсрочку в связи с войной. Нам нужно время на восстановление после войны и модернизацию производства.
ЕС шел к той точке, где он сейчас находится, достаточно долго, и все европейские предприятия получали гранты и финансовую поддержку на модернизацию отрасли, чтобы соответствовать требованиям. Этот вопрос критически важен для металлургии, мы надеемся на положительное решение.
В то же время, после введения CBAM в Европе для многих производителей из других стран себестоимость продукции для рынка ЕС возрастет. Они могут переориентировать его на украинский рынок. Поэтому уже сейчас нужно готовиться к этому, защищать внутренний рынок и поддерживать национального производителя.
— А мы сможем это сделать быстро, не нарушая правил ВТО?
— Государство может принимать определенные решения, которые не разрешат массового импорта. Я думаю, что профильные министерства уже должны рассматривать эту возможность.
— Последний вопрос. В Украине уже почти год работает инициатива «Клуба белого бизнеса», и отношение к этой инициативе довольно неоднозначно. Как вы его оцениваете?
— Несколько наших предприятий есть в этом клубе. Но не только мы, но и бизнес-сообщество считает, что принципиальной разницы между включением или невключением бизнеса в этот клуб пока нет. Или мы ее не видим.