За полтора часа диалога топ-менеджер Группы ответил на самые острые вопросы, в частности:
- о самых трудных решениях и сотрудниках,
- о восстановлении Мариуполя и стальном строительстве,
- о «зеленой» металлургии и роли Украины в европейской экономике,
- о будущем Метинвеста, роботизированных заводах и строительстве небоскребов,
- о своем видении победы Украины в войне.
Полную видеоверсию интервью можно посмотреть на официальном канале Группы Метинвест в YouTube. Предлагаем вниманию читателей выдержки основных моментов разговора.
Главный вызов — как сохранить команду
— По моему убеждению, сегодня Метинвест — это, во-первых, опора нашего государства. Как финансовая опора, так и главный помощник страны на нашем пути к победе. Кто держит эту опору? Сами люди. Метинвест – это наша команда, которая работает 24/7 на предприятиях и в офисах по всему миру. Это именно те люди, которые делают компанию такой, какая она есть.
Сегодня для нас главный вызов – как сохранить команду, ее лучших представителей, наиболее мотивированных и талантливых. И как сохранить существующие предприятия. Мы знаем, что каждый день проходят обстрелы, и прилетает по нашим предприятиям. Особенно достается Авдеевке, Нью-Йорку и Новгородскому, и здесь большой вызов для наших людей: во-первых, как сделать так, чтобы люди могли безопасно работать на наших предприятиях. Даже сегодня под обстрелами люди каждый день выходят на работу, они работают даже во время тревоги. Есть такие рабочие места, где люди не могут уйти в укрытие. Они должны оставаться на своем рабочем месте, потому что это непрерывный процесс, а его прерывание может представлять еще большую опасность, чем удар врага. Во-вторых, как сохранить активы, сделать так, чтобы даже после попадания ракеты или «Шахеда» в наши предприятия, они не были серьезно повреждены.
– Какие самые трудные решения приходилось вам принимать за последний год?
— Самое тяжелое решение — остановить Авдеевский коксохим. Мы за него очень боролись в 2014, 2015 и 2016 годах, во время обстрелов, когда там отключали электричество. Затем в Авдеевке строили газопровод вместе с государственным предприятием, но мы тогда удержали коксохим. Однако в марте 2022-го нам пришлось полностью остановить его, потому что повредили газопровод, перебили электричество, и большое количество людей погибло. Поэтому мы решили остановить завод. К сожалению, когда останавливают коксохимическое предприятие, шанс на его восстановление очень слабый. Что-то мы, конечно, восстановим, но таким гигантом, каким был, он уже никогда не станет.
И это было тяжелее всего, потому что коксохим — это главное предприятие Авдеевки. То есть это люди, которым пришлось в момент потерять работу. У нас не было другого варианта, и это очень печальное решение. Были и другие проблемы, которые меньше зависели от нас. Например, в том же Мариуполе, когда нам пришлось прекратить отношения с оставшимися в оккупированном городе рабочими. Были также временные остановки на ГОКах во второй половине прошлого года. Но здесь немного легче, ведь мы удержали коллективы и смогли заново запустить предприятия в конце прошлого года. И сейчас ГОКи загружены всего на 35-40%, но они работают.
— Работающие предприятия — это, прежде всего, поддержка людей, это зарплаты и налоги. Это основное, и мы это делаем добросовестно. Что мы еще делаем для поддержки экономики Украины?
— С первого дня вторжения мы оказываем гуманитарную помощь. Сегодня Метинвест почти 2 миллиарда гривен потратил на гуманитарные проекты. Второе — наша милитарная помощь. Суммарно уже 3,5—4 миллиарда гривен мы направили на гуманитарную и милитарную помощь.
— Как страна страдает от войны, так и в Метинвесте также есть погибшие и раненые. Сколько их и как компания помогает им и другим сотрудникам?
— К сожалению, более 1,5 тысячи наших сотрудников или членов их семей погибли или были ранены на этой войне. Это включая потери как среди военных — мобилизованных сотрудников, так и среди гражданских. Более 8 тысяч наших сотрудников сейчас воюют в рядах Сил обороны Украины. Из них, к сожалению, мы потеряли более 200 человек, а еще более 500 получили ранения.
Если говорить, что мы делаем для помощи семьям, которые эвакуировались из городов ожесточенных боев, то мы искали им жилье, давали возможность какое-то время находиться в санаториях или домах отдыха. Затем пытались их трудоустроить, чтобы они могли вернуться к нормальной жизни. Если говорить о наших мобилизованных сотрудниках, то мы сделали максимум, чтобы их экипировать. Это шлем, бронежилет, может быть и тактическая одежда. Мы стараемся защитить их, насколько это возможно.
— Выходит, что около 10% сотрудников Метинвеста мобилизованы…
— Более десяти — 15%, если мы говорим о 60 тысячах активных сотрудников в компании сейчас. Восемь тысяч — это много. Фактически это каждый шестой.
— Насколько Метинвест сегодня может справиться с тем, что компания нуждается в специалистах отдельных профессий высшего класса, а с другой стороны, они должны защищать страну в рядах ВСУ?
— Государство понимает всю ситуацию. Поэтому есть закон о бронировании работников стратегических критических отраслей страны, а наша отрасль к таким и относится. Поэтому у нас есть возможность забронировать тех людей, которые наиболее необходимы для продолжения производства. И здесь я всегда говорю нашим ребятам на предприятиях, что война идет повсюду: и в окопах на передовой, и на предприятиях. От того, как работает предприятие, насколько эффективно оно производит ту же броневую сталь, тоже зависит наша победа. Поэтому они такие же солдаты, как и воюющие в рядах ВСУ.
Страна настолько сильна, насколько силен тыл. И все эти люди, работающие на наших предприятиях, — это надежный тыл Украины, в том числе обеспечивающий победу.
— Вы сказали, что Авдеевка пострадала, и было принято тяжелое решение остановить завод и поддержать сотрудников, равно как и эвакуированных из Мариуполя. Как сегодня проходит их интеграция на предприятиях?
— Сегодня почти 5 тысяч наших работников из этих городов подали заявки, что они хотят работать в компании дальше, но только 1,5 тысячи трудоустроились уже сейчас. Остальные проходят курсы, которые либо меняют их профессию, либо повышают квалификацию для новых рабочих мест. Уже дальше интеграция идет достаточно быстро. Ведь все эти люди, металлурги и горняки, работали вместе, и они знают оборудование и агрегаты, поэтому достаточно быстро адаптируются на рабочем месте.
Многие из них ждут возвращения домой. Я знаю многих людей, которые, например, из Мариуполя пришли работать на «Запорожсталь» или «Каметсталь». Они занимают нормальные должности, но мечтают о том, чтобы вернуться в Мариуполь.
— Второй вопрос реинтеграции — это возвращение к нормальной жизни тех, кто сегодня служит: ветеранов, раненых, нуждающихся в реабилитации. Что компания делает в этом отношении?
— У нас есть несколько инициатив, которые работают в этом направлении. Самая большая — это основанный нашим акционером Ринатом Ахметовым проект «Сердце Азовстали». Он направлен на поддержку семей и самих защитников Мариуполя, которые в начале полномасштабного вторжения защищали город, а затем находились в крепости «Азовсталь». В том числе, среди них были и наши сотрудники. Кто-то потом был или до сих пор находится в плену. Для таких людей и их семей у нас есть программа помощи, состоящая из многих аспектов.
— Насколько легким для наших мобилизованных сотрудников будет возвращение к производству?
— Война травмирует людей, что бы мы ни делали, поэтому всегда трудно возвращаться к нормальной жизни. У нас есть проект «Спасаем жизни», основанный Фондом Рината Ахметова и компанией Метинвест, через который мы помогаем уже всем нашим защитникам. Мы помогаем с протезированием и психологической реабилитацией. И это две самые важные вещи. Можно ведь дать рабочее место, найти жилье, можно все сделать. Это достаточно просто. Для этого нужны только деньги. А вот для того, чтобы пройти психологическую реабилитацию, нужны психологи, чтобы человека вывести из того состояния, в которое его загнала война, или нужен кто-то, кто сможет правильно разработать протез и потом научить им пользоваться.
— В начале полномасштабного вторжения компания принципиально не остановила выплату заработной платы. Какова ситуация сегодня? Что делает Метинвест для увеличения дохода сотрудников, когда действительно сложное экономическое положение в стране?
— Во-первых, у нас есть так называемые боевые доплаты, которые мы выплачиваем на предприятиях, работающих возле линии фронта, и там, где повышенные риски работы. Также мы мониторим рынок оплаты труда в Украине и будем в темпе с рынком пересматривать зарплаты или вводить специальные доплаты и премии на время войны, пока ситуация не стабилизируется.
Ренессанс стального строительства
— Что может Метинвест дать Украине в плане восстановления после войны?
— Если говорить о сегодняшнем дне, то мы помогаем, прежде всего, нашим сотрудникам, которые остаются без жилья или с поврежденным жильем. Во-вторых, помогаем людям, живущим на территориях, где работают наши предприятия, отремонтировать жилье после обстрелов. Мы даже предоставляем временное жилье, например, в нашем профилактории в Запорожье или в домах отдыха в Каменском.
Это то, что мы можем сделать сейчас, пока идет война. А после войны нас ждет развитие страны, нас ждет восстановление. Я убежден, что это восстановление Украины станет ренессансом стального строительства, и мы сможем отстроить нашу страну, поставляя необходимую для ее восстановления сталь. Одним из этапов такой работы стал запуск проекта «Стальная мечта» от Метинвеста.
— Сможет ли Метинвест поставить всю сталь, которая нужна, например, для восстановления всех домов в Украине?
— К сожалению, сегодня проблема не в количестве стали, которая нужна для строительства этих домов. Проблема в стальных продуктах, которые мы можем производить. С потерей контроля над ММК имени Ильича и «Азовсталью» в Мариуполе мы потеряли мощности, производившие толстый лист, балку, рельсы. И сегодня, к сожалению, все, что нужно для мгновенного строительства в стране, мы не можем поставлять. Мы везем толстый лист с наших заводов в Италии, покупаем рельсы или балки в других странах и доставляем их в Украину.
Но все это можно вернуть. Метинвест может построить новые прокатные мощности, на которых будут производиться необходимые продукты. Кстати, на металлургической панели прошедшей в Италии конференции по восстановлению Украины была интересная презентация нового способа стального строительства от итальянских архитекторов.
Там дома строят вообще без использования бетона или цемента, даже фундамент полностью из стали. Это в основном многоэтажки, но их можно строить модулями, которые могут производить корабельные компании, расположенные в Италии возле наших заводов. Потом все это можно транспортировать в Украину, собирать уже на наших мощностях и устанавливать там, где нужно построить дом.
Мы можем закупить или произвести сталь в других странах, привезти ее в Украину и собирать такие дома здесь.
— То есть это такой синхрон, где мы должны совмещать восстановление самой промышленности для восстановления и социального сектора, и строительства в целом.
— У нас просто нет другого выбора, это нужно делать параллельно. Людям надо где-то жить. И как только мы завершим войну, как только победим, нам следует начинать строительство для людей. Параллельно мы будем восстанавливать нашу промышленность.
— Есть ли в списке потенциальных объектов стального строительства, которые можно построить после войны, какие-нибудь знаковые вещи? Что-то такое, что станет символическим сооружением для стали Метинвеста?
— Мы уже сделали некоторые вещи, которые могут быть символами. К примеру, наш безопасный конфайнмент над ЧАЭС, который тоже сделан из стали Метинвеста. Это сооружение, аналогов которого в мире не так уж много. Да, это печальная часть истории Украины, но все же само новое укрытие — это то, что мы можем сделать на самом высоком уровне.
Когда мы будем восстанавливать после войны наше государство, у нас будет возможность создать много таких объектов, которыми мы потом будем гордиться долгие годы.
— Есть ли где-то в планах или мечтах, например, новое здание из стали, которое появилось бы в украинском Донецке или Мариуполе, как аналог Empire State Building?
— Думаю, эта идея должна появиться у тех, кто занимается девелопментом. Мы готовы помочь, давать технологии, уже собранные на базе Украинского центра стального строительства. Мы готовы предоставлять сталь, которую можно использовать для строительства. Мы поделимся контактами европейцев с опытом строительства этих сооружений: архитекторов, инженеров и т.д.
То есть мы готовы полноценно участвовать в таких проектах, но вдохновение должно быть у населения. Вдохновение должно быть у бизнесменов, желающих это сделать.
Восстановление Мариуполя
— Каким вы видите будущее Мариуполя?
— Это интересный вопрос, но почему только Мариуполя? Нужно помнить, что когда-то мы уехали, к сожалению, из Донецка. Когда я говорю о нашей победе, я верю в то, что освобождены от оккупантов будут и Донецк, и Мариуполь, и Крым, и Луганск. Поэтому здесь нужно думать, как отстроить весь восток Украины, не только Мариуполь.
Если мы говорим исключительно о Мариуполе, то видение восстановления у Метинвеста, конечно, есть. Уже сейчас Ринат Ахметов присоединился к проекту Мариуполь Reborn. Мы уже выделили средства на функционирование этого центра, который позволит, во-первых, разработать стратегию развития города. Это важно. Мы не можем рассчитывать, что придем и отстроим Мариуполь таким, каким он был. Мы все понимаем, что были хорошие вещи в Мариуполе, но было и то, чего нам не хотелось бы повторять.
Поэтому нужна новая стратегия города, в том числе новая промышленная стратегия. Нельзя просто прийти и сказать: сейчас мы полностью отстроим «Азовсталь». Сегодня «Азовсталь» — это символ, это крепость. Поэтому нам надо будет понять, какая же часть металлургии должна оставаться в Мариуполе, как она будет выглядеть, и как должна выглядеть так называемая промышленная карта города. И только тогда начинать отстраивать город.
— Продолжая тему восстановления Мариуполя, какой вы видите роль Группы Метинвест в этом процессе?
— Сегодня — это быть главным партнером именно по созданию дизайна будущего города: с разработкой этого дизайна, с его раскладкой на конкретные шаги, которые надо будет сделать. Затем наша роль — главный партнер по восстановлению. Это будет современный город с развитой экономикой.
— «Азовсталь». Насколько вы можете сегодня оценить повреждения комбината?
— К сожалению, то, что мы видим на фото и видео, выглядит так, что повреждения серьезные. Однако я не оставляю надежды, что мы сможем восстановить некоторые производства на «Азовстали». Когда украинские военные освободят Мариуполь, когда мы туда приедем, то увидим, что можно с этим сделать.
— Мы понимаем, что пропаганда агрессора работает на то, чтобы рассказывать басни о возобновлении производства на комбинате хоть завтра.
— Мы не видим для них возможности сейчас восстановить что-то на производстве «Азовстали». Я думаю, что максимум, для чего они будут использовать «Азовсталь» или ММК имени Ильича, — как ремонтные базы.
— Тогда вопрос на будущее: мы приходим и оцениваем, сколько может понадобиться времени для восстановления комбинатов?
— Мы когда-то поднимали архивы по восстановлению Мариуполя и Донецка после Второй мировой войны. И видели, что на «Азовстали» первую печь задули через шесть месяцев после освобождения, а, например, на Донецком металлургическом заводе — даже через четыре месяца. Поэтому есть технологии, есть понимание, как быстро можно восстановить производство. Но здесь нам не надо забывать, что у нас нет желания восстанавливать эту старую технологию, которая существовала на ММК имени Ильича и «Азовстали», потому что это уже вчерашний день. Сегодня весь мир движется к «зеленой» металлургии, к электрометаллургии, и восстановление наших комбинатов в Мариуполе будет проходить в этом русле.
Поэтому восстановление производства по новым «зеленым» технологиям потребует больше времени, ведь надо будет строить почти с нуля. Это занимает от трех до пяти лет.
— Кроме восстановления производства «Азовстали», есть ли идеи создать мемориал на месте самого комбината? Почтить память героев, которые защищали город?
— Чтить героев нужно сейчас: когда они вышли из плена, когда они и их семьи нуждаются в помощи. И это именно то, что мы сейчас делаем в проекте «Сердце Азовстали». Я считаю, что это самый важный мемориал защитникам «Азовстали». А что сделать на месте комбината — монумент, парк или что-то другое, решит мариупольская община, когда город снова будет украинским.
— Важный вопрос для всех территорий, которые вернутся в состав Украины, — возвращение людей на эти территории и реинтеграция тех, кто там остался.
— Именно для этого и существует проект Mariupol Reborn. Он нужен, чтобы разработать такие смыслы, которые будут воплощаться в новом Мариуполе и позволят людям, выехавшим на запад или в центр Украины, или же в Европу, вернуться домой. И также он должен включать реинтеграцию тех людей, которые сейчас находятся в Мариуполе. Насколько я понимаю, более 100 000 человек осталось в городе, это очень большое количество. Кто-то остался по каким-то жизненным причинам, а кто-то остался, потому что верит в «русский мир». Нам надо будет решать, как реинтегрировать всех людей. Я убежден, что те, кто верит в «русский мир», просто уедут куда-то подальше к своему «русскому миру», как это уже произошло в Херсоне, например. Поэтому я не думаю, что здесь будут проблемы. А вот с людьми, которые остались там по каким-то жизненным соображениям и не имели возможности уехать, надо будет работать. Чтобы была нормальная интеграция, а они стали нормальными членами общины в будущем.
— Кто первый вернется в общины? Люди поедут за работой, за возможностью? Или приедут, в хорошем смысле слова, активисты, патриоты города?
— Мы уже видели, как это было в Херсоне. Первыми приедут Новая почта и Укртелеком. А потом поедут все остальные. Среди них будут наши инженеры, которые обследуют город, комбинаты и сделают выводы, — как нам скорректировать наши планы по восстановлению экономики города.
Оборонное производство и помощь Метинвеста ВСУ
— Метинвест много помогает тем, кто сегодня защищает Украину. Какие главные акценты этой важнейшей помощи? Какие планы?
— В самом начале войны у меня был телефонный разговор с нашим акционером Ринатом Ахметовым, и он был первым, кто поверил в победу Украины. Он тогда говорил, что мы точно победим, в этом нет никаких сомнений, но чтобы победить, все должны работать на победу. И тогда он сказал: «Делай что угодно, что нужно для того, чтобы мы победили». Я сейчас с ним общаюсь почти каждый день. Ведь ситуация непростая и на рынках, и на наших предприятиях. Но я вижу, что позиция акционера не изменилась. Она даже укрепилась, стала более жесткой. Он все так же верит в победу и все так же верит, что победа возможна, только если все будут помогать нашей стране эту победу одержать. Поэтому и наша задача не изменилась. Будем одерживать победу.
Если предметно говорить о том, что было сделано за полтора года, то мы начали помогать армии, как и все волонтеры. Привозили оборудование, автомобили. За все это время мы передали ВСУ более 400 автомобилей, почти 2000 тепловизоров, почти 1200 дронов. То есть достаточно много разных вещей передали, даже бронетехнику.
Но параллельно с этим мы начали думать, что не можем в течение войны только что-то покупать, везти из-за границы. Нам нужно наладить производство здесь, дома, чтобы наша армия была обеспечена изделиями именно наших предприятий. За время войны на наших предприятиях мы начали производство 24 новых продуктов, которые так или иначе связаны с военной темой, — таких как бронированная сталь. Мы поставили уже 150 000 бронежилетов для ВСУ. Сейчас можно сказать, что каждый десятый военный в ВСУ носит бронежилет из стали Метинвеста. Я даже разговаривал с ребятами на передовой. Они рассказывали, как брали зарубежные бронежилеты с керамическими плитами, вынимали эти плиты, а вместо них вставляли метинвестовские. Потому что они больше доверяли нашей продукции. Это очень приятно.
— Это из-за оптимальной толщины и веса бронепластин от Метинвеста?
— Сначала мы думали, что самая высокая защита — это самое лучшее, и делали бронежилеты сразу шестого класса. Но потом, когда начали общаться с военными, поняли, что с этим классом бронежилетов можно только в окопе сидеть. Ты не можешь ни вперед отойти, ни назад. И это непрактично для военных действий, плюс нагрузка на спину, которая потом дает о себе знать.
Поэтому Метинвест разработал более легкую модель бронежилета, которая соответствует четвертому или пятому классу защиты, но она достаточно легкая — весит 8-9 килограммов. В ней можно даже бегать.
Параллельно с бронежилетами мы разработали новые специальные укрытия из металла для наших военных. Их также производит Метинвест. Эти укрытия можно ставить в блиндаж или окоп. Они позволяют военным даже под обстрелами находиться в безопасности. Группа поставила уже более 200 таких «крыивок». Как появилась эта идея? Мы нашли чертежи этих бункеров в старых бумагах на «Запорожстали». Еще во времена Советского Союза у «Запорожстали» было мобилизационное задание — тогда и разработали эти бункеры. Мы их модернизировали и начали изготавливать.
Также Метинвест производит специальные сооружения, защищающие технику от «Ланцетов». Еще делаем на технику защитные бронированные обвесы, которые потом машины могут использовать для разминирования или просто для передвижения на поле боя. Кроме того, сейчас мы пытаемся испытать нашу сталь — годится ли она для бронирования кораблей или катеров.
— Что будем делать со вражеской техникой, которую уничтожают? Ее уже сотни тонн.
— Будем мемориалы ставить через некоторое время.
— Можно ли ее использовать в металлургическом производстве как лом?
— Многие люди думают, что можно это все взять, просто переплавить и сделать новый металл или новую технику, но это не так. Те остатки — достаточно сложная история, в том металле много дополнительных веществ. Поэтому просто так добавить его к нашему металлу мы не можем, ведь просто не получим необходимое качество металла. Если говорить о вражеской бронетехнике, то только 5% из нее можно добавлять в производство стали в качестве сырья.
— Метинвест производил много противотанковых ежей. Можно ли будет эту сталь снова использовать?
— Да, их можно переплавлять. Но я думаю, что даже когда закончится война, россия никуда не денется, она останется там, где есть, как целая страна или как часть страны. Думаю, что на определенное время она останется агрессивной к нам страной. Поэтому защита от россии будет на повестке дня много лет. Считаю, что ежи рано переплавлять, а, наоборот, придется делать больше защитных сооружений для обороны границ Украины.
Привлечение россии к ответственности за причиненный ущерб
— Сложный вопрос: как будет действовать компания, если война продлится долго и не завершится в этом году?
— Мы уже перестроили компанию на военные рельсы, поэтому будем и дальше усиливать эффективность этой работы, будем и дальше помогать государству. Если мы уже прожили полтора года во время войны, перестроили логистику и продажи, то мы можем выдержать долго. Метинвест — выносливая компания.
— То есть мы прошли некий кризис, а сейчас переходим к операционной эффективности?
— Почти всегда с 2014 года мы жили в кризисе. Война началась в 2014-м, а потом на мировых рынках случился кризис, во время которого нам приходилось жить. Метинвест под это подстраивался. Потом в Украине были разные политические кризисы, которые тоже сказались на экономике, ничего с этим не поделаешь. Поэтому мы уже знаем, как с этим работать, и можем жить долго. Да, это неприятно. Да, это будет сложно, но я думаю, что мы можем выдержать. Если кто-то думает, что Украина не готова к длительной войне, то я считаю, что это не так.
— Генеральный директор в военное время. Как изменился ваш личный подход к работе?
— Конечно, изменился. Надо больше делегировать, больше доверять людям, с которыми ты работаешь, позволять им принимать решения. До этого вторжения, после кризиса 2014-2015 годов, где-то с 2016-2017 по 2022 год все уже работали как business as usual. Тогда в компании действует много процедур, правил, различных регламентов, и люди их придерживаются. Но когда начинается кризис, такой как вторжение, как полноценная горячая война, которая приходит к тебе в дом, здесь нужно отступать от правил и процедур, больше делегировать, больше доверять людям. Принимать решения, которые нужны в тот момент и в том месте, где они находятся. И это основное, что изменилось.
— Часть будущего, пожалуй, это привлечение к ответственности агрессора — россии за то, что она сделала. Но здесь ответственность разная — и финансовая, и экономическая, и человеческие потери. Что Группа делает сегодня в этом направлении?
— Относительно человеческих потерь государство должно обращаться в международные суды, как это было сделано. У нас даже есть первые выводы этого суда — есть ордер на арест. Если говорить о финансах, то компания документирует все убытки, которые она несет от российской агрессии, и подает это в Европейский суд по правам человека. Так мы пытаемся привлечь к ответственности российскую федерацию и компенсировать убытки.
— Насколько можно сравнивать 2014-й и прошлый год? Ведь тогда фактически произошла первая агрессия россии, и это очень сказалось на Группе и ее предприятиях. Когда было тяжелее?
— Сравнивать точно можно. Тем более, что сегодня нет никакой разницы между оккупированной частью Донецкой, Луганской области, оккупированным Крымом и другими областями Украины. Всюду, куда приходит россия, она оккупирует наши земли. И несет ответственность за все, что там происходит.
А в 2014 году было по-разному. Ведь россия не признавала, что это она пришла в Донбасс. Она признавала то, что пошла в Крым, поэтому наша сестринская компания ДТЭК судилась именно с российской федерацией из-за национализации своих активов в Крыму. Но в Донбассе это было сделать невозможно, потому что позицией россии было «их там нет», и это все это какой-то условный «народ Донбасса». А сейчас все маски сорваны, и мы понимаем, что это исключительно россия. И сама россия признает, что это она. Поэтому сейчас мы имеем полное право возместить убытки, которые она нанесла в Донбассе, Мариуполе или в Авдеевке и так далее.
— Сегодня мы чувствуем, что достигли дна, — мы коснулись его и движемся вверх. Действительно ли есть риски?
— Есть несколько аспектов по этому поводу. Идет война, и мы пока не знаем, сколько еще она продлится. Сколько потерь понесет компания, понесет Украина. Поэтому говорить, что мы уже прошли дно и идем вверх, — еще рано. Хотя мы верим в контрнаступление Украины, мы верим в успех.
С другой стороны, такая же ситуация в мировой экономике: мы сейчас еще не вошли в кризис. Мы только идем к мировому экономическому кризису. Попадем в этот кризис или нет — пока неизвестно.
Многие факторы свидетельствуют о том, что попадем. Но есть и оптимисты, которые говорят, что справимся и сможем избежать серьезного кризиса. Это будет некое плато. А потом снова пойдем вверх.
Поэтому здесь я был бы осторожным и готовился к новым испытаниям вместе с компанией. Посмотрим, где мы можем быть более эффективными, более гибкими. Мы настроены оптимистично, но готовимся к любому сценарию.
Перспективы развития экономики Украины и планы Метинвеста
— Как сегодня чувствует себя промышленность, как живет экономика Украины?
— Время с начала полномасштабного вторжения было нелегким для тяжелой промышленности Украины. Главное, что выстроенные ранее логистические цепочки уже не работали, а без портов у новых не хватает мощности, чтобы удовлетворить потребности экономики Украины. Из-за блокады из черноморских портов пришлось уйти многим грузам, и их перенаправили на железную дорогу, на европейские пограничные переходы. А они были не готовы к тому, чтобы с этими объемами справиться. И поэтому тяжелая промышленность не может работать на полную мощность. Сейчас металлургические предприятия Метинвеста загружены на 60-70%, а горно-обогатительные комбинаты и вовсе на 35-40% от довоенных показателей.
— Насколько Группа чувствует себя устойчивой, учитывая сниженную мощность, отключения электроэнергии, обстрелы и другие риски?
— Даже в сегодняшних условиях мы генерируем положительный денежный поток, и поэтому в состоянии и работать с кредиторами и инвесторами, и даже делать определенные инвестиции. Это не глобальные инвестиции с точки зрения стратегического развития, а локальные, улучшающие инвестиции, которые мы внедряем на наших предприятиях.
— Компания погасила облигации 2023 года. Я понимаю, что в результате форс-мажора из-за войны была возможность не платить. Почему Метинвест решил платить?
— Во-первых, Метинвест — не только украинская компания. У нас также есть предприятия в Европе и США. Поэтому мы не можем просто выйти и сказать нашим инвесторам: если в Украине все плохо, то мы ставим на паузу все наши выплаты. Это будет неправильно с точки зрения нашего отношения к инвесторам и с точки зрения финансовых рынков. Компания может генерировать положительный денежный поток, которого хватает, чтобы обслуживать долги. И пока мы прогнозируем такую же ситуацию и в ближайшем будущем. Поэтому компания будет обслуживать свои долги, будет полностью выполнять обязательства перед инвесторами.
— Кстати, как вы оцениваете баланс в деятельности украинских и международных активов?
— Трудно сказать, ведь если смотреть на загрузку иностранных предприятий, то они сейчас загружены на 100%, то есть работают в полной мере. Если смотреть на финансы, то все равно в Украине мы генерируем львиную долю нашей прибыли. Поэтому баланс остается.
— Какие планы компании в перспективе следующих лет?
— У нас есть определенные краткосрочные планы, касающиеся, например, выпуска новых продуктов на «Запорожстали» или «Каметстали». Мы изучаем вопрос, как можно производить балку на существующем оборудовании или немного его восстановив в Каменском. Этот продукт можно будет использовать для строительства зданий или мостов. Мы смотрим, как на «Запорожстали» можно производить толстый лист. Есть примеры, где мы произвели толстый лист, уже отгрузили покупателям и получили определенные отзывы. Иными словами, есть быстрые вещи, которые мы хотим сделать для возобновления поставок продуктов, потерянных для украинской металлургии с лишением контроля над Мариуполем. Хотим возобновить поставки этих типов продуктов с других наших предприятий.
Планы на ближайшие 3-5 лет также больше связаны с восстановлением потенциала производства стальных продуктов в Украине. Сейчас они сосредоточены в основном на «Запорожстали» и «Каметстали». Ведь эти предприятия работают, мы знаем, что на них можно строить. Но, как я уже говорил, после освобождения Мариуполя мы сможем увидеть, что можно локализовать и там.
У нас почти не изменилась стратегическая программа по развитию горно-обогатительных комбинатов. Там изначально программа строилась на том, чтобы производить более качественную продукцию, чтобы иметь более высокий процент железа в конечной продукции. Это очень важно для «зеленой» металлургии. Она развивается во всем мире, прежде всего в Евросоюзе, а Украина движется в Евросоюз. Думаю, что когда Украина станет частью ЕС, то это будет та самая цепочка, которая встроит украинскую горно-металлургическую отрасль в европейскую. Мы можем производить полуфабрикаты для «зеленой» металлургии. Это достаточно важно для Евросоюза.
И это то, над чем мы работаем. По понятным причинам мы не можем сейчас в Украине реализовывать большие инвестиции, но мы можем делать дизайн, проектную документацию, прорабатывать технологические цепочки и так далее. И начать реализацию проектов сразу после окончания войны. Для Метинвеста Европа — не чужой рынок, потому что после Украины Италия для компании была вторым крупнейшим рынком.
— Мы движемся к тому, что Европа — это наш домашний рынок?
— Для Метинвеста европейский рынок всегда был рынком номер один. Поэтому сейчас мы просто продолжаем эти процессы. Мы изучаем возможности, которые там могут быть, прежде всего для того, чтобы усилить наши возможности здесь, в Украине. Например, много говорили о том, что мы рассматриваем возможность строительства нового завода в Италии. Это так. Этот завод как раз и нужно строить в Италии, чтобы загрузить украинские ГОКи супервысококачественными окатышами. Это будет прямая цепочка от Украины в Европу, это будет серьезный рынок сбыта для нашей горной продукции.
Развитие «зеленой» металлургии
— Когда мы заглядываем в будущее, всегда говорим о «зеленой» металлургии. Были планы построить новый «зеленый» завод в Мариуполе. Насколько сегодня актуальны эти планы? Что для Группы в целом будет означать декарбонизация?
— У «зеленой» металлургии всегда есть две стороны. Одна — это именно металлургия. Это то, что мы говорили о Мариуполе, где можно построить новый электрометаллургический завод. Сегодня мы понимаем, что эта идея просто не ко времени, что темы о металлургии в Мариуполе будем рассматривать после освобождения города от оккупантов.
Вторая часть — это сырье, которое нужно подготовить. И здесь у Метинвеста есть конкурентное преимущество, ведь запасы железной руды, которые мы добываем, можно обогатить до достаточно высокого процента содержания железа. И уже это сырье можно превратить в полупродукт, который будут использовать электрометаллургические предприятия Украины или Европы. И это важно для Европы, потому что там не хватает таких полуфабрикатов. «Зеленая» металлургия — это шанс для Украины правильно интегрировать свою экономику в экономику ЕС. Украина может стать первой частью цепочки «зеленой» металлургии.
Затем наше производство можно переоборудовать под использование водорода и сделать вообще безуглеродную часть металлургии. Этот проект сейчас у нас в активной фазе. Да, мы пока не строим новых агрегатов, но мы инвестируем в проектные работы, ведущиеся для этих агрегатов, мы модернизируем наше производство под эту технологию.
Здесь возможен самый быстрый скачок. Под это нам нужно будет найти клиентов, которые будут готовы к долгосрочным отношениям. Либо это будут какие-то европейские металлурги, либо мы сами можем построить в Европе завод, который будет использовать эту продукцию.
— Стать примером для других европейцев.
— В инвестициях в DRI и водород достаточно большой мультипликатор, потому что нужна инфраструктура и электроэнергия. Надо строить новые «зеленые» мощности электроэнергии, которая может быть либо возобновляемой, либо декарбонизированной. Например, тот же атом развивать. То есть здесь есть что делать самому государству, есть куда направлять усилия. Это будет мультипликатором для всей экономики Украины.
— Если развивать тему декарбонизации, насколько CBAM критичен для Группы? Насколько мы нуждаемся в отсрочке?
— CBAM еще не заработал, поэтому мы еще в диалоге с Еврокомиссией. Есть некоторые аспекты, в которых нам идут навстречу и дают либо большие сроки, либо некоторые наши товары не попадают в первую очередь CBAM. Мы продолжим эту дискуссию, она будет зависеть от интеграции Украины в Европейский союз. Потому что самой простой интеграцией Украины была бы интеграция государства в европейскую систему торговли выбросами ETS. И тогда никакого CBAM не может быть. То есть мы будем работать так, как работают все европейские металлурги. И я думаю, что, скорее всего, все пойдет по этому пути. Это проще, чем делать CBAM, особенно для страны, которая присоединяется к Европейскому союзу. Тогда уж лучше присоединить ее к системе торговли выбросами.
— Какой вы видите металлургию? Возможно, зеленые зоны, роботизированные комплексы?
— Во-первых, я верю, что металлургия будет существовать еще очень долго, потому что сталь — это такой уникальный продукт. И производство этого продукта стандартизировано. Это достаточно важно для эффективности производства. И здесь ничто не может сравниться со сталью — ни пластик, ни дерево, ни даже алюминий.
Но металлургическое производство будет выглядеть совсем не так, как сейчас. Оно другое даже в проектах, которые мы уже сейчас прорабатываем. Например, проект итальянского завода, который мы разрабатываем. Это должен быть максимально автоматизированный завод. Там люди будут не в цеху, а только за пультами. Там будет задействован искусственный интеллект. Это все тоже приходит в металлургию. Будем двигаться в одном темпе с самыми передовыми отраслями, которые сейчас используют новые технологии.
Сейчас Европа, и Украина вместе с ней, планируют перестроить металлургию на «зеленое» производство. Это означает, что мы можем начать почти с чистого листа. И нарисовать там то, что нам нравится: зеленые зоны, искусственный интеллект, автоматизированное производство, кофе у пульта. Так будет выглядеть металлургия будущего.
Метинвест Политехника — тот самый поставщик кадров мирового уровня, которые нужны Украине
— Современные технологии в металлургии, инновации — все это требует специалистов высокого класса. Как те, кого готовит наш университет Метинвест Политехника. К сожалению, он не состоялся сегодня в Мариуполе как архитектурное здание, которое мы планировали, но начал работать. Каким вы видите будущее Политехники?
— Мы не смогли построить стальное здание, которое было бы символом нового Мариуполя. Но это не трагедия. Вернемся — построим, может быть, что-то другое построим, в том числе и Политехнику. Возможно, это будет что-то наподобие лондонского Shard, но в Мариуполе. Или нечто подобное.
А Метинвест Политехника заработала, как и должна была, по плану. Набрали более 400 студентов, они учатся. Сейчас мы снова будем проводить новый набор, будем брать даже на первый курс. Это серьезный шаг. Если мы и дальше сможем сохранить такую динамику, это будет надежный поставщик высокого уровня специалистов для нашей страны, не только для металлургии.
— В широком плане — для промышленности.
— Да. Даже сегодня в университете есть курсы по безопасности труда, по экологии, будет еще энергетика. Мы начнем с промышленной энергетики, но если заинтересуются наши коллеги из ДТЭК, можем сделать курс и по глобальной энергетике. Поэтому я думаю, что в целом университет заработал. Начал он успешно. И я уверен, что это будет тот самый поставщик кадров мирового уровня, которые нужны Украине.
— Украина действительно будет нуждаться в технических специалистах в период послевоенного восстановления.
— Нам бы успеть их подготовить до победы Украины в войне. Будем над этим работать.
Блиц. 10 лет в Метинвесте и победа Украины в войне
— Традиционная рубрика — блиц. Сегодня почти 10 лет, как вы генеральный директор в Метинвесте. Если вернуться на 10 лет назад и знать, что будет впереди, вы бы согласились на такой путь или немного задумались бы?
— Никто же не говорит, что было бы проще на той должности, которую я занимал 10 лет назад. Поэтому не важно — знать или не знать. Это наша жизнь, и мы ее должны проживать в любом случае.
— Чем вы гордитесь за эти 10 лет?
— Я думаю, мы смогли построить компанию, которую уважают и знают общины, где она работает. Мы сотрудничаем с этими общинами и ищем способы, как улучшить их жизнь. Думаю, это важно для будущего любой компании.
— Есть ли что-то, что вы бы сделали иначе?
— Трудно ответить. Да, есть определенные тяжелые вещи, есть кое-что, о чем жаль. Но никогда не знаешь, было бы лучше, если бы ты сделал что-то по-другому? Было бы лучше, если бы мы не инвестировали в Мариуполь, например, все эти 10 лет? Думаю, что нет. Хотя кто-то сейчас и может меня спросить, зачем ты инвестировал в Мариуполь более $2 млрд за эти 10 лет, если все это уничтожено? Сделал бы я это иначе сейчас, если бы вернулся? Думаю, что все равно инвестировал бы. Думаю, наши инвестиции принесли пользу и людям, и акционерам. К сожалению, на сегодняшнем этапе мы потеряли физические активы, но того, что было сделано, не потеряли.
— Если резюмировать эти 10 лет, можете сформулировать три принципа, которыми вы сегодня руководствуетесь при принятии решений?
— Первое — всегда стараться делать то, за что не будет стыдно в будущем.
Второе — если есть выбор между стратегической и тактической целью, всегда лучше выбирать стратегическую.
И третье, но не последнее по значению. Большая часть работы любого топ-менеджера должна быть о людях. Либо непосредственно, либо анализ работы с людьми, со своей командой, с другими уровнями в команде. Это самая важная часть работы любого топ-менеджера.
— Как война изменила вас? Чему научила? У кого учились вы?
— С войной начал лучше планировать свое время. Казалось бы, должно быть наоборот, потому что есть определенная непредсказуемость. Но именно благодаря правильному планированию своего времени ты можешь эту непредсказуемость менеджерить и как-то исправлять.
У кого учился? Знаете, меня сейчас вдохновляет наше военное руководство. Мы были знакомы с ним еще с Мариуполя, где базировался штаб Объединенных Сил, и мы знали многих сегодняшних генералов. Помогали им и просто общались, но война открыла, насколько это настоящие люди и настоящие офицеры. Они не о политике или коррупции, они о победе, и это вдохновляет.
— Когда было страшнее всего?
— Каждому человеку когда-то бывает страшно, бесстрашные умирают еще в детстве. Поэтому да, было страшно. Я бы сказал, что за последние полтора года страшнее всего было 24 февраля, когда в Киеве утром началось, и мы не знали, что будет дальше. Было страшно за людей, за наши предприятия, потому что мы не понимали, куда это дальше пойдет.
А если говорить о всей войне с 2014 года, то, наверное, страшно было в Донецке, когда начались погромы. Это было в марте-апреле. И когда я видел, как простых людей забивали палками. Когда шла толпа, которая могла остановить машину, выбросить пассажиров. Моя жена это видела: она ехала с дочкой, и как раз перед ее глазами это случилось. Тоже было страшно.
— Каждый человек в определенной степени служит опорой для кого-то и нуждается в опоре сам. Что является точкой опоры для вас?
— Для меня главная точка опоры — это наша команда. Благодаря ей, несмотря на все кризисы, проблемы на рынках, в стране, на предприятиях, мы все равно идем вперед. Ну а персонально это, конечно, моя семья.
— Что такое победа лично для вас? Это освобождение Мариуполя, Донецка, возвращение всех территорий? Или, возможно, это вообще несуществование россии как государства в нынешнем виде?
— Думаю, к сожалению, сосед у нас останется. И каким будет это государство, решать его жителям. Они захотели решать за нас, каким быть нашему государству, но мы не повторим этой ошибки. Пусть сами решают, в каком государстве они хотят жить.
Ну а в Украине я буду считать победой освобождение всех территорий до границ 1991 года, принятие Украины в НАТО.
— Победа обязательно будет, а за ней — восстановление. Все равно когда-то наступит время решать, где будет штаб-квартира Метинвеста. Этот вопрос не ко времени, но все же, есть ли мысли, где она могла бы быть? Киев, Мариуполь, Донецк?
— Посмотрим, какой будет компания Метинвест, когда все произойдет. Но у нас же был COVID, а потом вторжение — уже научились децентрализовано работать. И у нас сейчас в более чем 50 странах люди, которые работают в Метинвесте, и работают эффективно. Поэтому будем решать. Конечно, будут какие-то символические офисы — и в Донецке, и в Мариуполе, и в Киеве останется, наверное. А вот где будет штаб-квартира, не знаю. Возможно, она будет вообще виртуальная — в облаке.
— Что первым сделаете после победы и возвращения всех территорий в состав Украины?
— Первое — мы соберемся всей нашей командой здесь, в Киеве, и отпразднуем эту победу. А потом поеду домой, в Донецк.